С началом работы в местных лабораториях рыжеволосой красавице метко дали прозвище Шило. Веронике оно даже нравилось. Она умела быть до безжалостного прямолинейной, могла уколоть противника, невзирая на его чувства и ожидания. И всегда выигрывала. Почти всегда.

Она неспешным шагом направилась к набережной, спустилась к песчаному пляжу, присела у черной кромки воды – сейчас спокойной, не по сезону холодной – и шепотом спросила:

– Что же ты такое? Что скрываешь в себе?

Вода, естественно, не ответила, вбирая в себя свет окон небоскреба и желтоголовых фонарей. В центре покачивалось лунное отражение, оставляя зыбкую зеленоватую дорожку.

Ника полюбовалась на игру света в четком зеркале озера и, что-то решив для себя, распрямилась, твердым шагам направилась к громаде небоскреба. От темного табачного киоска отделилась тень, сделала пару шагов следом, но потом остановилась, одумавшись, понуро опустила плечи и вновь слилась с мраком.

18 июня. Барск. Заводские окраины

Заканчивалась сессия, и Бронислав Виленович теперь появлялся в университете нечасто. Зато его можно было увидеть в офисе собственной фирмы и в лабораториях Барска. Как члену Комиссии, ему никто не чинил препятствий и не перечил, если высокопоставленный ученый желал ознакомиться с результатами исследований. Тем более если учеными были женщины.

Тридцативосьмилетний Броня этим пользовался, и сейчас, входя в неказистое на вид трехэтажное здание на заводской окраине Барска, он покровительственно улыбнулся Ирочке – аспирантке-биологу, одной из его шпионок.

– Бронислав, – боясь лишний раз вздохнуть в присутствии кумира, произнесла она, краснея, – Якорев получил интересные результаты. И я ему помогала, да. Знаете, после облучения мышей, они принесли потомство с транспозицией внутренних органов. Сейчас мы пишем статью в журна…

– Потом, – не дал ей похвастаться Броня. – Все потом. Гончаров здесь?

– Ага, – растерялась Ирочка. – На втором этаже. Он в двадцать шестом ка-би-не-те, – пробормотала она в спину удаляющегося Брони. Вот так всегда, когда ей так нужна его похвала и поддержка, он ее игнорирует. Но может быть, когда-нибудь…

Напрочь позабыв о влюбленной в него аспирантке, Броня пробежал по пахнущим реактивами коридорам, сильно смахивающим на больничные, и, не церемонясь, без стука ввалился в двадцать шестой кабинет.

Впрочем, Толик Гончаров давно смирился с манерами друга и нисколько не удивился, только проворчал:

– Мог бы позвонить.

– Некогда.

Броня плюхнулся на офисный стул с обломанным левым подлокотником (присесть в кабинете было больше не на что) и шумно выдохнул.

Толик усмехнулся, отодвинул от себя ноут и касанием пальца погасил висящий на стене экран, на котором мигали ровные столбики цифр. Дружба дружбой, а результаты интеллектуального труда врозь, Толик давно это усвоил.

– Злишься. – Он потянулся, поглядывая на Броню светлыми невыразительными глазами. – Зачем тебе эти девчонки?

– Надо. – Бронислав был не в духе. – Вообще первоначально я хотел отдать их Ольшевичу, – признался он, – но тому вчера днем стало плохо, скорая увезла. Я был сегодня у него в больнице. Врачи говорят – недолго осталось.

– Твой научный руководитель?

Броня кивнул. Жаль было старика. Никого ведь нет – ни семьи, ни детей. Всю жизнь науке посвятил, его, Бронислава, за сына считал, помогал, опекал, в круг академиков вводил. А сейчас уходит тихо и незаметно для окружающих.

– Ему уже под семьдесят, – пробормотал Гончаров, тоже многим обязанный Ольшевичу. – Хотя Кощей старше, а вон как бегает.

– То-то и оно. Дед утверждает, будто что-то его изнутри гложет, а врачи твердят – организм износился.

– Ладно, не отдали их Петру Тимофеевичу, не отдали тебе или мне… – Он пригладил черные волосы, скрывающие ранние залысины. – Сказочницу нашу никто вообще всерьез не воспринимает. Так что Вероника Ильина – лучший вариант. Не печалься, не станет с нами сотрудничать, отберем девчонок.

– Неужели ты не понимаешь, что с нами всеми происходит? – взорвался Броня. – Со всеми, друг?!

Толик потянулся, хрустнув суставами, и отдернул полуприкрытые жалюзи на окнах. В тесную комнатку хлынуло утреннее солнце, озаряя пыльный подоконник и застарелые пятна от кофе на краю столешницы и полу.

– Нет. Вернее, да, понимаю, – медленно ответил он, посмеиваясь над кипятящимся другом. – Человечество всегда эволюционировало. Сейчас очередной виток нашего развития.

– Дурак! – в сердцах топнул ногой Броня. – Если мы еще не лишились человеческого облика, это не означает, что…

– Что? – передразнил его друг, драматически закатывая глаза.

– Мы – второе поколение изменений. Девочки – третье. За ними придут новые, еще более отличающиеся от…

– Мы тоже отличаемся от неандертальцев, – потешался над другом Толик. – Кстати, девчонки тоже не в курсе, чем они так уникальны. Как и почти все мировое население. Вот сюрприз будет, когда узнают!

– Иди ты, – скорее устало, чем зло фыркнул Броня. Под глазами залегли синие тени.

«Ночь не спал, – понял Гончаров. – Небось выдумывал пути, как отвоевать подопытных. Интересно, я бы позволил ему ставить эксперименты над девчонками, если бы Кощей не поддался на уловку Ники? Наверно, нет. Во всяком случае, пока мы с Якоревым и Малосоловым не зашли в тупик, – думал он, сочувственно поглядывая на Соловьева. – Жаль, этому идиоту не удалось отстоять их для нашей команды».

– Знаю все твои аргументы. – Гончаров, похоже, не в первый раз выслушивал точку зрения друга и знал ее наизусть. – Твой обожаемый метеорит тут ни при чем. Просто пришло время.

– Нас коверкают, неужели ты не понимаешь? – хлопнул по колену широкой ладонью Броня. – Перекраивают по другому лекалу. Никогда ранее не рождались люди и животные с такими мутациями! Твои расчеты, выводы Якорева, Землена, Лаврененко и других умников подтверждают это, просто вы столь узколобы! И мигранты-пилигримы эти, что б им пусто было! – Он сердито тряхнул головой и отвернулся к окну.

– А это, коллега, называется научно-техническим прогрессом, а не вселенским заговором, о котором ты твердишь, точно параноик.

– Я прав, – упрямо гнул свое Бронислав.

– Да куда же мне до светила науки, которое уже десять нобелевок заслужило, а так ни одной и не получило.

– Это ты меряешь успех наградами, – уже миролюбиво вздохнул Броня.

– А ты в работе на благо страны? – не думал сдаваться Гончаров. – И что ты от страны получил? Даже не под всеми своими изобретениями можешь поставить подпись – немедленно засекречивают.

– Пусть. Зря, что ли, Барск превратился практически в независимое государство, которое ничего не связывает с Россией, кроме получения баснословного финансирования. Думаешь, просто так нас содержат?

– Боже упаси спорить, – не желая переходить к политическим дебатам, примирительно поднял руки вверх Гончаров. – С тобой нельзя разговаривать. Даже твоя бывшая уже не пытается.

– Не упоминай о ней. – Броня весь передернулся при о упоминании Вероники. – Ненавижу.

– Зави-и-идуешь, – улыбнулся Толик. – И простить не можешь, что ушла.

– Презираю.

– Ну-ну

18 июня. Барск. Окрестности озера Бездонное

Утром, поблагодарив Розу за вкусный завтрак, девушки отправились в комнату для занятий – ту самую, с прозрачной стеной. Ника ждала их – собранная, серьезная, строгая, абсолютно непохожая на себя вчерашнюю. Синие глаза внимательно проследили за одновременно присевшими на диван девушками: «Рядом устроились. Всем своим видом показывают – они готовы к обороне. А ведь они действительно одно целое, отражение друг друга в мозаике миров».